В мае 2015-го, когда над Питтсбургским марафоном еще не рассеялся утренний туман, к стартовой ленте подошла женщина в легчайших кроссовках и ярком бандане. За час до этого она сняла с себя корсет и кринолин, оставив их в гардеробе театра, где всего ночью назад блистала в партии Марии из «Дочери полка». Толпа зрителей вблизи не знала, что перед ними сопрано, которая за день до этого получала овации на сцене Metropolitan Opera. Она просто бежала, как будто вся её жизнь зависела от следующего километра. И, по сути, так оно и было. Марафон - самая старая в истории беговая дисциплина. У нее множество поклонников, кроме того, болельщики еще и заключают пари на победителей. К тому же, фанатам сегодня доступен бонус за регистрацию без депозита.
Музыкальный лагерь вместо спортзала
Детство Лизетт прошло в городке, где главным развлечением считался кружок флейты при местной школе. Вместо баскетбольных площадок были скамейки под каштанами, где девочка раскрывала нотный стан и пыталась поймать ровное дыхание. Её «физкультура» сводилась к походам в музыкальный лагерь: там она часами прокручивала этюды, а между занятиями маршировала по тропинкам, держа флейту в руках как факел. Спортивных наград у нее не было, зато на стене висел диплом юного музыканта, где значилось: «За выдающееся чувство ритма». Никто тогда не догадывался, что ритм в будущем станет главным спутником девочки на сотнях километров дорожек забегов.
Когда вес становится преградой
На одном из прослушиваний в Метрополитен-опера молодой артистке в лицо сказали: «Партия требует более легкого телосложения». Комментарий задел её до глубины души. В гримерке она плакала, глядя на свое отражение в зеркале. Но вместо того, чтобы впасть в отчаяние, Лизетт решила изменить ситуацию. Она не пошла по пути жестких диет, а выбрала бег — как способ обрести силу и контроль над своим телом. Это решение стало поворотным моментом: вместо борьбы с собой она начала сотрудничать с собой.
Три мили перед «Травиатой»
Сегодня, за час до подъема занавеса, в коридорах театра можно услышать легкий стук кроссовок. Лизетт выходит на улицу, где город еще не проснулся. Она пробегает три мили, считая шаги: «Один-два-три-четыре, один-два-три-четыре». Это её ритуал, который никуда не берет с собой, но который всегда с ней. В Париже она бежит вдоль Сены, в Токио — по набережной, в Нью-Йорке — через Центральный парк. В каждом городе она находит свой маршрут, словно прокладывает дорогу к новой партии. После пробежки — душ, затем грим, костюм, и вот уже на сцене она поет, дыхание ровное, как у марафонца на последних километрах.
